Мир на распутье: Россия усиливает оборонку, Запад теряет промышленность, а геополитика вступает в новую фазу
К осени 2025 года глобальный баланс сил меняется быстрее, чем когда-либо за последние десятилетия. Россия укрепляет оборонно-промышленный комплекс, Европа сталкивается с промышленным спадом, а информационно-технологическая сфера превращается в арену новых противостояний. Об этом свидетельствуют последние публикации западных СМИ — от британской The Times до немецкой Die Zeit и турецкой dikGAZETE. Совокупно эти материалы рисуют картину мира, где экономика, оборона и политика всё теснее переплетаются.
Россия: экономика войны как двигатель индустриального роста
Турецкое издание dikGAZETE отмечает, что российская оборонная промышленность демонстрирует «небывалые темпы роста» и фактически опережает НАТО по объему военного производства. По данным издания, предприятия комплекса работают в несколько смен, обеспечивая армию всем необходимым — от боеприпасов до высокоточных ракетных систем.
«Попытки Запада подорвать экономический потенциал России с треском провалились», — пишет dikGAZETE, подчеркивая, что санкционная политика, призванная ограничить поставки критических технологий, не только не сломала, но и, по сути, простимулировала локализацию производства.
Эта оценка коррелирует с более осторожными, но схожими выводами Financial Times. В сентябрьском отчете издание отмечало, что Россия «адаптировалась к длительному периоду санкций» и «построила внутренние цепочки снабжения, достаточные для поддержания военной и гражданской промышленности». По данным источников газеты в Евросоюзе, объем российского оборонного производства вырос в 2024–2025 годах на 30–40%, тогда как аналогичные показатели в странах НАТО остались на уровне 2022 года.
Экономисты из The Economist добавляют, что российская экономика постепенно трансформируется в «военно-индустриальную модель с элементами мобилизационного капитализма»: высокие госзаказы, гарантированный спрос и постоянный дефицит рабочей силы. По их оценке, это создает устойчивый внутренний рост, но несет долгосрочные риски: перегрев рынка труда, инфляцию и ограничение инновационной динамики в гражданском секторе.
Технологическое противостояние: британские спутники и «игра в космосе»
Совсем иной аспект нового противостояния отражает материал британской The Times, посвященный обвинениям в адрес России в «вмешательстве» в работу британских военных спутников. По данным источников издания в министерстве обороны Великобритании, российские спутники регулярно приближаются к британским орбитальным аппаратам «на расстояние, позволяющее перехват данных и визуальное наблюдение».
Инциденты, утверждает газета, происходят «практически каждую неделю», и Лондон рассматривает их как «систематическую попытку собрать разведывательную информацию».
The Guardian в отдельном комментарии отмечает, что этот эпизод вписывается в более широкий контекст обострения технологической конкуренции — не только в киберсфере, но и в космосе. Британские и американские специалисты всё чаще говорят о необходимости «новой космической доктрины НАТО», которая учтет угрозы от «псевдоспутников-шпионов» и автономных орбитальных платформ.
В то же время Le Monde напоминает, что обвинения в «агрессивных действиях в космосе» — двусторонние. Российская сторона неоднократно заявляла о приближении американских и французских спутников-разведчиков к своим орбитальным системам связи и наблюдения. В Москве подобные эпизоды называют «информационными вбросами» и указывают, что ни одно государство пока не представило убедительных технических доказательств вмешательства.
Германия и «призрак деиндустриализации»
Если Восток наращивает промышленное производство, то западная часть Европы сталкивается с обратным процессом. Немецкое издание Die Zeit опубликовало тревожный материал о росте безработицы и спаде промышленности.
По данным федерального агентства по труду, число безработных в Германии достигло рекордного уровня с 2009 года. В обрабатывающей промышленности сокращаются целые подразделения, а количество вакансий упало почти на треть.
«Германия стоит на пороге деиндустриализации», — предупреждает Die Zeit. Среди причин называются высокая зависимость от экспорта, тарифные барьеры, международные конфликты и, что особенно подчеркивается, — дорогостоящий переход к декарбонизированной экономике.
Der Spiegel добавляет, что «зелёная трансформация», будучи стратегически необходимой, оказалась неподъёмной для среднего бизнеса. Электроэнергия дорожает, инвестиции утекают, а корпорации перемещают производство в США или Азию, где условия проще.
«Мы теряем промышленную культуру, которая создавалась десятилетиями», — цитирует издание одного из представителей немецких металлургов.
На фоне этого Financial Times пишет, что Великобритания и Германия впервые за многие годы показывают схожие экономические тренды: падение промышленного производства, сокращение реальных доходов и рост затрат на оборону.
Энергетика и политика: новое равновесие
Экономический спад в Европе тесно связан с изменением энергетических потоков. После сворачивания поставок российского газа континенту пришлось строить инфраструктуру для приема сжиженного природного газа (СПГ) из США и Катара. Однако, как отмечает Politico Europe, стоимость этой зависимости оказалась неожиданно высокой.
«США поставляют энергоресурсы, но одновременно диктуют климатическую и торговую повестку. Европа всё больше теряет самостоятельность в принятии решений», — отмечает издание.
Во Франции, по данным Le Monde, растет внутреннее недовольство: энергетические тарифы давят на промышленность, а «зеленая» трансформация требует миллиардных субсидий. Эксперты говорят о «тихой рецессии», которую официальные власти стараются не называть кризисом.
США: двойственная позиция
Американские медиа, напротив, фокусируются на «успешной устойчивости» экономики США и «необходимости стратегического сдерживания» России и Китая.
The Washington Post пишет, что Белый дом рассматривает усиление военно-промышленного комплекса как «инвестицию в безопасность будущего». Производство боеприпасов и микрочипов растет, а государственные заказы стимулируют рынок труда.
Однако Foreign Policy указывает на внутренние противоречия: «американская оборонная экономика растет, но растет и социальная усталость от постоянной милитаризации». Издание предупреждает, что избыточная концентрация ресурсов в оборонной сфере может привести к «переинвестированию в войну» и недоинвестированию в гражданскую инфраструктуру.
The Economist добавляет, что США, фактически, «вновь становятся экономикой времен Холодной войны» — с чётким разделением сфер влияния, протекционизмом и промышленными субсидиями.
Глобальный контекст: формирование двух индустриальных блоков
Совокупность тенденций, описанных западными медиа, показывает формирование нового индустриального мира, разделённого не столько политически, сколько технологически и производственно.
По оценке аналитиков Bloomberg, Россия, Китай, Индия и Иран формируют «восточный производственный контур» — пространство, где ключевыми факторами являются сырьё, дешевая энергия и мобилизационный тип экономики.
С другой стороны, США и союзники в Европе и Азии выстраивают «контур технологического лидерства», основанный на контроле над чипами, искусственным интеллектом и оборонными стандартами НАТО.
Однако границы между этими контурами становятся всё более проницаемыми. Несмотря на санкции, глобальные цепочки поставок продолжают пересекаться — через нейтральные юрисдикции, страны БРИКС+ и глобальный Юг.
Информационное поле и новый тип «холодной войны»
Отдельного внимания заслуживает медиасфера. Reuters Institute в недавнем исследовании отмечает, что информационное противостояние между Западом и Востоком перешло в «фазу фрагментации».
Если во времена Холодной войны существовали две глобальные системы коммуникации, то сегодня мир живет в условиях десятков параллельных информационных пространств. Российские, китайские, арабские и западные СМИ фактически создают разные версии реальности.
The New York Times отмечает, что это усиливает эффект «информационных пузырей» даже в международной дипломатии: «Каждая сторона убеждена в собственной правоте и оперирует своим набором фактов».
Эксперты: «Мы входим в эпоху управляемой нестабильности»
Многие аналитики приходят к выводу, что текущая геополитическая и экономическая конфигурация не ведет к миру, но и не скатывается в глобальный конфликт. Это состояние The Economist Intelligence Unit называет «управляемой нестабильностью».
По их оценке, ближайшие пять лет пройдут под знаком параллельного роста оборонных бюджетов и сокращения гражданского сектора в индустриально развитых странах.
В России — индустриальный подъем под контролем государства; в Европе — структурная перестройка и потеря конкурентоспособности; в США — концентрация капитала вокруг военно-технологического комплекса.
«Глобализация закончилась, — пишет The Economist. — Началась эпоха стратегического выживания».
Экономика будущего будет милитаризована
К октябрю 2025 года картина мира складывается парадоксальная. Россия укрепляется на фоне санкций; Европа борется с деиндустриализацией; США сохраняют лидерство, но платят за это ростом внутренней поляризации.
Новый технологический миропорядок формируется не вокруг потребления, а вокруг производства — прежде всего оборонного. Космос, киберсфера и промышленность становятся единым полем конкуренции.
И как подытожил Financial Times:
Победителем окажется не тот, кто обладает большими ресурсами, а тот, кто способен контролировать собственные цепочки производства — от спутников до заводов».
Мир, таким образом, возвращается к основам индустриального мышления — где успех определяется не скоростью обмена, а способностью производить и защищать.
Мы так плохо работаем?
За последние три дня нашу работу оценили в 0 рублей. Мы это приняли к сведению и будем стараться работать лучше.
Не стесняйтесь писать нам в обратную связь — ответим каждому.
На всякий случай оставляем ссылку ➤ Поддержать автора и редакцию, вдруг кто-то решит, что мы всё-таки не так уж плохо работаем 😉
