Генетика в заложниках политики
Для ученых из России и ряда других стран Национальные институты здравоохранения США (NIH) заблокировали доступ к ряду крупнейших баз медицинских данных. Речь идет о так называемых хранилищах с контролируемым доступом (Controlled-Access Data Repositories, CADR), содержащих уникальные массивы информации о состоянии здоровья американских граждан — от онкологии до нейродегенеративных и психических заболеваний. Эти базы активно использовались российскими исследователями для разработки новых лекарств, в том числе против рака.
Под запрет попали также ученые из Китая, Ирана, КНДР, Кубы и Венесуэлы. Решение основывается на указе, подписанном президентом Джо Байденом в феврале 2024 года, который ограничивает доступ к биомедицинским данным стран, признанных «вызывающими озабоченность» с точки зрения национальной безопасности США.
«Продолжающиеся попытки некоторых государств получить доступ к генетической информации американцев представляют реальную угрозу», — заявлял тогда Байден, добавляя, что такие данные могут быть использованы для создания новых технологий, включая ИИ, в обход интересов США.
Последствия для российской науки и медицины
По мнению экспертов, это решение способно серьезно осложнить работу российских исследовательских и медицинских организаций. Особенно в свете того, что аналогичные ограничения уже вводились ранее. В 2022 году Россия была отключена от Human Gene Mutation Database (HGMD) — ключевого источника данных о генетических мутациях.
Как поясняет врач-исследователь и руководитель проекта Medach.Pro Сергей Ткачев, после блокировки HGMD ученые переключились на ресурсы NIH как на «запасной аэродром». Теперь и этот канал перекрыт.
«Современные методы фармразработок все чаще основаны на анализе генома и протеома. Без этих данных мы теряем конкурентоспособность и вынуждены закупать готовые препараты за рубежом, что не только дороже, но и создает стратегическую зависимость», — объясняет эксперт.
Эта зависимость особенно опасна в свете роста числа онкологических заболеваний и хронических патологий. По данным ВОЗ, онкология — одна из главных причин смертности в мире, и любые замедления в разработке таргетных препаратов могут стоить тысяч жизней.
Аналитика и исторические параллели
Подобные ограничения уже встречались в мировой практике. Например, в годы Холодной войны США ограничивали экспорт суперкомпьютеров и научных технологий в СССР, считая это угрозой своему технологическому лидерству. Результатом стало существенное отставание советской науки в ряде областей, прежде всего в микроэлектронике и биоинженерии.
Сегодняшняя блокировка данных — продолжение той же логики. Но если раньше речь шла о «железе», то теперь — об информации. В эпоху цифровой медицины доступ к большим массивам данных — это не просто удобство, а основа научного прогресса.
«Генетика — это не только про здоровье. Это аналитика на уровне нации. С помощью данных CADR можно было видеть, как устроено общество, чем оно болеет, где слабые места», — подчеркивает Ткачев.
Односторонние ограничения рискуют затормозить прогресс не только в «изолируемых» странах, но и в самих США — ведь научное знание не имеет границ, и изоляция всегда ведёт к деградации.
Россия тоже спасала жизни
Между тем, российская медицина имеет внушительный послужной список собственных разработок, которые спасали и спасают жизни по всему миру. Так, советский препарат арбидол использовался как противовирусное средство ещё в 1970-х, а в 2020 году стал частью борьбы с COVID-19. Грамицидин С, открытый в СССР, до сих пор применяется в антисептиках. Вакцинация БЦЖ — разработка российских учёных, защищающая миллионы людей от туберкулёза. В последние годы Россия создала вакцину «Спутник V», одной из первых в мире зарегистрированных вакцин от коронавируса. Несмотря на политические споры, препарат показал высокую эффективность и был одобрен к использованию в десятках стран.
Эти примеры подчёркивают: российская наука способна создавать прорывные решения. Но ей необходим доступ к глобальному массиву данных и сотрудничество — не только ради собственного развития, но и ради спасения жизней во всём мире.
Возможные пути выхода
Несмотря на блокировку, часть исследователей сохраняет сдержанный оптимизм.
«PubMed, основной источник научных статей, пока работает, — говорит молекулярный биолог Сергей Харитонов. — К тому же в заблокированные базы можно будет заходить через VPN — мы и так используем их для доступа к многим западным сервисам».
Тем не менее системное решение назрело. В этой связи важным шагом стало постановление правительства РФ от 31 января 2024 года о создании «Национальной базы генетической информации». Проект курирует Минобрнауки, а оператором выступает Курчатовский институт. Запустить систему планируется до 1 сентября 2025 года.
«Создание собственной базы — это не просто защита данных, это стратегическая инвестиция в независимость. Мы не можем зависеть от внешних поставщиков в такой чувствительной сфере, как здравоохранение», — считает Ткачев.
Вызовы и риски
Вместе с тем, создание национальной базы — процесс сложный и затратный. Он требует масштабных исследований, цифровой инфраструктуры, подготовки специалистов. И главное — доверия со стороны граждан, ведь речь идет о персональной информации.
Если проект будет реализован успешно, Россия получит не только важный научный инструмент, но и шанс сократить отставание в разработке новых препаратов. В противном случае — рискует навсегда оказаться в фармацевтической зависимости, с долгосрочными экономическими и социальными последствиями.
Блокировка доступа к американским биомедицинским базам — это не просто очередная санкционная мера, а удар по будущему мировой науки. Сегодняшний конфликт переместился в сферу данных, где выигрывает не тот, у кого больше ресурсов, а тот, кто умеет их анализировать и защищать. Как говорил в свое время основатель IBM Томас Уотсон, «информация — это новое золото». Похоже, борьба за него только начинается.
