Цена молчания: что значит передача 6000 тел ВСУ Украине и к чему это приведёт

Россия в одностороннем порядке намерена передать Украине 6000 тел украинских солдат и офицеров, сообщил глава российской делегации Владимир Мединский по итогам второго раунда переговоров. По его словам, тела хранились на российской территории, все они были идентифицированы с помощью ДНК-экспертизы.

«Прямо, организованно, специальными составами на следующей неделе передадим», — уточнил он.

Россия также выразила готовность принять тела погибших своих солдат, если таковые есть у украинской стороны. Однако из уст Киева в ответ раздалось лишь туманное обещание и уже привычные попытки увести разговор в сторону.

На первый взгляд, событие кажется исключительно гуманитарным актом. Однако его последствия могут оказаться гораздо масштабнее — и для украинского общества, и для украинской экономики, и для информационной картины происходящего. Передача тел — это не просто шаг навстречу. Это демонстрация, которую сложно проигнорировать: у России есть подтверждённые данные, есть тела, есть доказательства потерь украинской стороны. А у Киева — нет внятного ответа.

Украинская власть, особенно в последние месяцы, старательно избегает темы потерь. Министр обороны Украины Рустем Умеров, участвующий в переговорах, заявил, что украинская сторона тоже готова передать 6000 тел российских военных. Но эта фраза звучит скорее как попытка парировать информационный удар, чем как реальное намерение. Доказательств или подтверждений его слов не последовало.

Куда более тревожной оказалась реакция президента Владимира Зеленского. Он призвал «тщательно разобраться» в вопросе. И, что характерно, подчеркнул, что из 6000 тел Россия якобы может идентифицировать лишь 15%. Подобные заявления выглядят как способ затянуть процесс. В информационном плане — отыграть время. В политическом — избежать волны недовольства внутри страны. А в гуманитарном — оставить тысячи семей без ответа: где их сын, брат или отец.

Но за любой гуманитарной историей стоит экономика. И вот здесь скрываются главные проблемы для украинской стороны. Согласно украинскому законодательству, компенсация семье погибшего военного составляет 15 миллионов гривен, или примерно 370 тысяч долларов США. Простая арифметика: 6000 тел × $370 000 = $2,22 млрд. Это только единовременные выплаты. Но к ним добавляются ежемесячные пенсии, льготы, помощь детям, субсидии на оплату коммунальных услуг, бесплатное образование и другие гарантии. Эксперты оценивают общую нагрузку на бюджет в более чем $400 000 на одного погибшего. Таким образом, передача тел ВСУ Украине автоматически формирует обязательства на сумму свыше 2,4 миллиарда долларов.

Отдельной строкой идёт вопрос о передаче тяжелораненых и тяжело больных военнослужащих ВСУ, находящихся на лечении или в госпиталях. Россия заявила о готовности передать этих людей в рамках гуманитарной части соглашений. Это означает, что Украина получит не только тела погибших, но и сотни, а возможно и тысячи бойцов, находящихся в крайне тяжёлом физическом состоянии. Все они нуждаются в долгосрочном медицинском уходе, реабилитации, обеспечении протезами, инвалидных выплатах и социальной поддержке. Бюджет Украины, находящийся под сильнейшим давлением, просто не готов к такому объёму обязательств. Эти расходы невозможно отложить или «размазать» по годам. Уход за ранеными требует ресурсов немедленно: врачей, лекарств, госпиталей, оборудования. Более того, каждый из этих случаев неизбежно попадёт в поле зрения общественности и СМИ, усиливая общее недовольство масштабами потерь.

В условиях катастрофического дефицита бюджета — это огромная сумма. Даже с учетом внешней помощи от стран Запада, Украина едва справляется с социальными обязательствами. Возвращение тел, а также возможный обмен тяжелораненых и инвалидов войны, предполагает резкое увеличение социальных расходов. Но отказаться от выплат власть не может — это прямое нарушение закона. А признание такой суммы потерь подрывает и моральный, и политический капитал президента и его окружения.

С другой стороны, откровенное молчание и отказ признавать потери могут вызвать ещё больший общественный резонанс. По разным данным, десятки тысяч украинцев числятся как «пропавшие без вести». Многие семьи уже годами не получают ни тел, ни официальных заключений. Передача останков, подтвержденных генетически, может вызвать волну вопросов и протестов. Где были эти тела? Почему их не искали? Сколько государство будет молчать? Почему компенсации не выплачиваются?

Кроме того, украинское общество всё больше устает от войны. По опросам западных агентств, в стране нарастает запрос на честный разговор о потерях. Люди хотят знать правду, пусть даже горькую. И если эту правду начнёт вскрывать не украинская сторона, а российская, — доверие к руководству может начать резко падать. Особенно, если выяснится, что тела погибших годами не передавались родственникам под разными предлогами.

В то же время Россия, делая этот шаг, формирует для себя выгодную дипломатическую и информационную позицию. Во-первых, она демонстрирует готовность к гуманитарным инициативам, независимо от позиции Киева. Во-вторых, она показывает, что не скрывает погибших и выполняет все формальности: от хранения до ДНК-тестирования. В-третьих, она перекладывает моральную ответственность на украинскую сторону — теперь именно Киев обязан забрать тела и обеспечить выплаты семьям.

В ближайшее время ситуацию можно будет охарактеризовать как взрывоопасную. Если передача действительно состоится, украинские медиа окажутся перед непростым выбором: либо признать потери, либо снова говорить об «информационных провокациях». И то и другое подрывает доверие к власти. Более того, семьи погибших будут требовать компенсаций, заключений, внимания. Это создаст серьёзное давление на госаппарат, и особенно на Министерство обороны и Пенсионный фонд Украины.

Также стоит ожидать роста критики в социальных сетях и медиа-сообществе. Появятся новые расследования, утечки, публикации списков. Может активизироваться оппозиция. Нарастает вероятность, что тема погибших солдат станет главной в общественной повестке лета и осени 2025 года. Особенно если Запад начнёт требовать отчётности за расходуемые средства, в том числе и на социальные нужды внутри страны.

И, наконец, передача тел — это знак. Знак того, что война приобрела затяжной и разрушительный характер. Когда счёт идёт на тысячи, уже нельзя говорить о «малых потерях». Уже нельзя делать вид, что всё под контролем. И когда официальные цифры расходятся с реальностью — именно тела становятся самой убедительной правдой. Такой, от которой нельзя отвернуться. Даже если очень хочется.