Информационная война стала одним из главных фактором противостояния России и Украины
Быть настоящим профессионалом своего дела, соблюдая при этом моральные и этические нормы и правила в профессии, нынче, к сожалению, не в моде. Я говорю о журналистах, как бы их ни называли: военкоры, военные эксперты, фронтовые корреспонденты.
Говорю о тех, которые связаны с проведением специальной военной операции. У нас сейчас запустить дезу, фейк, откровенно протролить собеседника в студии ток-шоу или в своем блоге в интернете, пожалуйста, без проблем. К тому же хорошо и заплатят еще за это. А вот найти таких феноменов-разоблачителей, настоящих профессионалов, это проблема, требующая новых подходов и определенных знаний.
Мне довелось поработать на Северном Кавказе со многими журналистам, и даже с людьми разных политических взглядов и убеждений. Со многими дружу до сих пор. Саша Абраменко, Ашот Насибов, Леша Поборцев, Аркадий Мамонтов, Леша Самолетов, Володя Сварцевич, Саша Хабаров, Виктор Баранец, Влад Шурыгин, Саша Сладков. Список можно продолжить. Эти мужики побывали не в одной горячей точке и никогда не позволяли нарушать подобные правила и всегда старались проявлять сдержанность, корректность. Это обязательное условие во взаимоотношениях прессы и военных.
Пусть на меня не обижаются официальные структуры, отвечающие за информационное сопровождение специальной военной операции. На мой взгляд, у нас еще не создана стройная система информационной работы на войне. Ну, скажем так, в условиях военных конфликтов. Или как еще многие называют в условиях так называемой гибридной войны. Здесь целый комплекс проблем, которые не всегда прослеживаются из Москвы и на местах. Позволю себе сказать, у меня есть с чем сравнивать, имея за плечами какой-то опыт. И горький, первая чеченская война, информационное сопровождение. И положительный, вторая чеченская кампания.
На мой взгляд, достижение и успехи на информационном фронте – заслуга отдельных личностей. Пришел умный, дело идет хорошо. Сменил дурак, все развалит. Правда, надо отметить, что учитывался горький опыт чеченских событий, организовали в свое время курсы «Бастион», чтобы обучать действиям журналистов в экстремальных условиях. На кафедрах журналистики ведущих вузов стали уделять этим вопросам пристальное внимание.
Но что-то не слышно, как сейчас существует или нет, боюсь ошибиться, курсы Бастион. Недавно возобновили подготовку военных журналистов и специалистов пресс-служб в военном университете. Правда, лет 10 потребовалось, чтобы додумались. На те же грабли наступили.
Всего один пример. Во время пятидневной войны в Грузии 2008 год кто-то из высоких чинов Министерства обороны додумался не пустить в район боевых действий группу иностранных журналистов. В течение месяца первые лица государства на всевозможных и брифингах и пресс-конференциях доказывали всему миру, кто же на самом деле первым вторгся в Цхинвал и напал на миротворцев. Механизм информационной политики не должен зависеть от одного человека или узкой группы людей.
Мы можем принимать или отвергать накопленный опыт на Западе и свой собственный. Тут дело вкуса. Но сравнить стоит. В любом случае проблемы взаимоотношения военных и прессы быстро не решить одним махом, одним наскоком. Командование силовых структур всегда будет волновать, каким образом пресса преподносит и комментирует те или иные его шаги. Особенно сейчас в зоне проведения специальной военной операции. Информационная война стала одним из главных, если не основным фактором противостояния двух братских народов России и Украины. И чем это все закончится, давайте скажем прямо, пока никто не знает, хотя мы все верим в победу. Страсти только накаляются…
